За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

— Поднимаются.

Оля посмотрела в сторону аэродрома, на стоянки — Раиного самолета не было. Еще несколько стоянок пустовало.

— Давно улетели?

— Скоро уже, наверное, вернутся. Беляева повела четверку по тревоге.

Кивнув, Оля нырнула в землянку и вышла оттуда с полотенцем и зубной щеткой. Тронула кран умывальника — воды не было.

— Пусто? Я сейчас… Все выхлестали, только успевай наливать.

Дневальная принесла два ведра воды, приготовленных заранее. Оля помогла ей вылить воду в умывальник и, пока занималась этим, услышала гул моторов, доносившийся с запада.

Прислушалась: звук то усиливался, то становился почти неслышным. Приглушенная расстоянием дробь пулеметных выстрелов почти сливалась с гулом самолетов. Как ни всматривалась Оля в сероватое небо, туда, откуда доносились звуки боя, самолетов не находила: воздушный бой шел за облаками.

Оля стала умываться. Плескалась, разбрызгивая воду, с наслаждением вдыхала ее запах — этот удивительный бодрящий запах свежей воды был ей знаком с детства, она полюбила его еще в деревне, когда вместе с дедом проводила целые дни на реке, на плотах.

Вытирая лицо, подумала, что непременно заберет у Раи пару заколок для волос — отросшие пряди падали на глаза, мешали. Оля давно уже ходила стриженая, а Рая никак не хотела расстаться с упругой темной косой, которую прятала то под берет, то под шлем. Ей всегда требовались заколки, она их постоянно теряла и отбирала последние у Оли: «Тебе, Лелька, не обязательно!»

— Комэска, смотрите! — крикнула дневальная.

Еще не зная, куда смотреть, Оля машинально глянула туда, где гудели моторы. В тот же миг она замерла с полотенцем в руках: из облака вывалился самолет и, вращаясь винтом, понесся вниз.

Это был Як-9. Он падал почти отвесно, и летчик работал газом, то увеличивая, то уменьшая обороты мотора, пытаясь вывести самолет из крутого пикирования — звук мотора попеременно нарастал и стихал. Оля понимала: сейчас произойдет страшное… Если летчик пытается выйти из пикирования с помощью мотора, значит, дело совсем плохо — не работает управление. Летчик отчаянно боролся за жизнь… А самолет падал все ниже, ниже… Надрывно гудел мотор, внезапно стихал и, словно набрав силу, снова гудел на полную мощь…

Вдруг Олю пронзила догадка: Рая!.. Это она так отчаянно и упорно, с нечеловеческой энергией, борется со смертью… С собственной смертью! Нет, нет! Не может быть!.. Раю не могут сбить — она так великолепно владеет самолетом!.. Пилотаж — ее стихия…

Последние мгновения… У самой земли ревущий мотор вдруг смолк, и в тишине, сотрясая землю, раздался глухой удар…

Оля перевела взгляд на дневальную. Шепотом произнесла:

— Наш…

Беспомощно озиралась она по сторонам, словно искала поддержки. Выбежали из землянок встревоженные летчицы, где-то зарычала автомашина, но звук ее мотора заглушил ровный гул возвращавшихся с задания «яков». Один за другим самолеты приземлились. Их было три — все, кроме Раи… Значит, это действительно она…

Сорвавшись с места, Оля бросилась бежать.

— Комэска, туда машина! — крикнул кто-то.

Самолет упал рядом с медсанбатом, между строениями барачного типа, где лежали раненые. Упал и загорелся. Сбежались люди с лопатами, стали спешно тушить огонь, забрасывая обломки самолета землей.

Когда Оля подбежала к яме, остатки самолета были уже наполовину засыпаны. Отдельно, в стороне, валялся хвост с цифрой «4»…

Нет, невозможно представить себе Раю неживой. В ужасе смотрела Оля перед собой. Что они делают?!

— А где… где летчик?! — крикнула она.

Неужели ее не вынули? Она в кабине… А ее — землей!..

— Где?!. — затрясла Оля первого попавшегося человека с лопатой.

Небритый санитар с засученными рукавами устало поднял голову, кивнул в сторону самолета:

— Там.

Перед глазами у Оли все поплыло, и она дико закричала:

— Почему?! Почему вы ее закапываете? Сейчас же откопайте!!!

Она кричала и тормошила то одного, то другого, но никто не обращал на нее внимания. Тогда она выхватила из кобуры пистолет и, не помня себя, стала бегать вокруг ямы, размахивая им, грозя каждому.

— Скорее откопайте! Скорее!

Командир полка крепко взял ее за руку.

— Ямщикова, спрячь пистолет!

Она не послушалась, стараясь вырваться, тогда он решительно отобрал его.

Кто-то попытался объяснить Оле:

— Теперь ей все равно не помочь. А от огня будет взрыв…

Но Оля не хотела понимать и, уже не в состоянии остановиться, требовала:

— Откапывайте!..

Ее насильно увели, посадили в кабину машины.

В землянке она лежала одетая на одеяле, уткнувшись в подушку. Говорить ни с кем не могла, словно окаменела.

По сигналу тревоги эскадрилья вылетела на задание. Оля осталось лежать, будто ее это не касалось. Силы совсем покинули ее. Все, что происходило вокруг, казалось сном — словно издалека наблюдала она, как поспешно собирались летчицы на аэродром, как выбегали из землянки, слышала их голоса, чужие, приглушенные.

— Не беспокойся, комэска, я поведу, — тронув Олю за плечо, на ходу бросила Лисицына, заместитель командира.

Оставшись одна, Оля застонала, с трудом шевельнулась, чувствуя страшную тяжесть во всем теле, в голове… В мозгу перекатывалась одна мысль, которая давила, не давала покоя — зачем, зачем она еще жива, когда нет Раи, нет Феди… Пустота, пустота в сердце… Все тяжелое, чугунное — руки, ноги, голова… А внутри — пустота… Ей казалось, что эта пустота так и останется навсегда и сама она, Оля, никогда уже не станет прежней.

— Ямщикова, почему здесь? — раздался над головой резкий голос комиссара Тихомировой. — Что это такое?! Почему лежишь?

Взглянув на комиссара, Оля зарылась лицом в подушку. Горло перехватил спазм.

— Ты слышишь, что тебе говорят?! Я спрашиваю, почему не на полетах?

Оля замерла не дыша. На нее кричали… За что? Разве не знает комиссар, что разбилась Рая?! Что ее нет больше… Зачем же она так грубо кричит…

— Твоя эскадрилья вылетает по тревоге, а ты, комэска… Развалилась тут, горем упиваешься! Не стыдно тебе? Сейчас же вставай!

Подняв голову, Оля удивленно и обиженно смотрела на комиссара. И вдруг подумала, что Рая точно так же возмущалась бы, если бы увидела Олю такой, как сейчас, — расслабленной, раскисшей, совсем потерявшей волю… И слова были бы точно такие же: «развалилась», «горем упиваешься»… Только вдобавок Рая еще и обращалась бы к Оле подчеркнуто сухо и отчужденно, на «вы»: «Вы потеряли всякую способность к действию! Где ваш боевой дух? Вы превратились в слюнявую бабу!..»

Поднявшись, Оля оправила гимнастерку и уставилась в пол. Вдруг пошатнулась и быстро оперлась рукой о стенку — в ногах все еще была слабость.

— Ну ладно, ладно. Садись.

Комиссар села на койку рядом с Олей, обняла ее за плечи, вздохнула. И Оля, словно ждала этого